первый раз я влюбился в первом классе. Эта девочка не была очень красивой, как я теперь понимаю. Даже не была отличницей. Т.е. она ну как-то вообще ничем особенно не отличалась, разве что большииииими оттопыренными ушами. Не знаю почему, но эти уши казались мне особенно трогательными. Мне казалось, что она очень стесняется того, что у нее такие уши, мне тут же становилось ее жалко и хотелось защитить и успокоить.
Я очень долго решался с ней подружиться. Она сидела на две парты впереди меня и я четко видел, как ее ушки просвечиались на фоне окна. И необыкновенная нежность наполняла мое сердце. Как можно любить за большие оттопыренные уши? Не знаю. Сейчас это мне совершенно не понятно. Я даже не могу толком вспомнить ее лицо, оно было совершенно простой, ничем не примечательное. До сих пор не понимаю, почему меня угораздило влюбиться в молчаливую чебурашку, а не в белокурую Светку, например, в которую были влюблены по очереди (а иногда и скопом) все ребята в нашем классе.
А потом ми родители как-то раскусили мое пристрастие. они тактично промолчали по поводу моего выбора, но стали всячески подталкивать делать решительные шаги. Мне было 7 и я еще не умел подходить к девушкам вот так просто, раскованной походочкой. В один октябрьский день, на удивление солнечный, я подошел к ней и грозно сказал: «Давай портфель донесу!». Мне родители сказали, что нужно помочь с портфелем. Она молча подала мне портфель. Долго мы шли рядом молча. Я сопел с двумя портфелями и не знал, что сказать. Потом она подняла с земли какую-то палку и сказала: «Давай играть в пятнашки». Я насторожился: бегать с двумя портфелями было бы не так-то просто. Но я героически согласился. А она вдруг каааааак размахнется и каааак хряснет меня падкой по башке. да еще со всей силы! И потом кааааа заорет: «Ты вОда!». Наверно, именно в тот момент я ее и разлюбил. Поставил ее портфель на землю и пошел домой.
Вот уже столько лет прошло, а так красочно все это помню: и шишку на голове, и уши это прозрачные трогательные. Иногда вот сижу со своей девушкой, смотрю на нее, а потом возьму и оттопырю ей уши пальцами. Она смеется, а я думаю: «И что я находил в этих ушах? Сейчас вот совсем не нравится». Нет, не идут моей девушке оттопыренные уши.